348

 

Степная Лубенщина ¹)

 

 

Глава II.

 

Южная степь. Оржицкая волость.

 

Поселения леваго и праваго берега Большой Оржицы. М. Оржица. Иржавская балка.

С. Зарог.  М. Т. Симонов.

 

Дорога от Великой Селецкой до Онушек идет полями, среди бледной зелени которых то здесь, то там виднеются пролески. Недалеко от села по обе стороны стоят две высоких продолговатых могилы; на пригорке мелькают хаты и мельницы; главныя же части села внизу, на невысоком полуострове вдавшемся в широкую болотистую Оржицкую низину. Куда ни кинь глазом, только и видишь яркую, пышную зелень болота. “Село як у мишку зашыто з трех сторон, а з четвертой – уйихав и выйихав”. Село возникло не ранее XVII в., и предположение местной церковной летописи о существовании его еще и в XVI в. не доказано. Начало ему положено Онушком, действительной, а не легендарной личностью, как большинство осадчих: потомок его жив и сейчас. Фамилия эта, а вместе с нею и название села, происходит от имени Онисим, Онисько, известным образом произносимаго, подобно тому, как имя Маруся произносят иногда Марушка. По преданию, израненный запорожец Онисько, основавшись здесь на полуострове в лесу, с товарищем Селеком, занялся скотоводством и рыболовством. Род обеднел с половины XVIII в. потому, что,

 

–––––––––––––––––––––––––––––

1) См. Киевск. Стар. 1904 г.,№ 2-й.

 

349

 

как показали свидетели во время производства генеральной описи 1767 года, Лукомский сотник Степан Пиковец купил насильно у козака Федора Онушка, изобличенного “в блудодействии”, двор с двумя избами и коморой рублеными, лес, рыболовлю и ставище за 8 руб., а у них свидетелей; Онушок и Краснячого, померок с лозой и лесом за 17 руб., и выстроил мельницу на ставище ¹).

Онушки состоят из двух определенно разграниченных частей: Старого села, или собственно Онишек, и новаго – Заричья. Первое, начинаясь со стороны Оржицы и Плехова, доходит до плотины и растягивается длинною прямой улицей – рядом хат и повиток, обсаженных берестами и ясенями. Везде зелень и садики. В одном из огородов, козака Яковенка, невысокая густолистая груша указывает место, где была прежде церковь, перестроенная в 1763 г. за ветхостью ²). Эту главную улицу окружает боковая, при начале которой вблизи старого погоста с грушей, у небольшого выпуста, стоит хорошенькая белая хатка, крытая очеретом, с желтыми ставнями, в которой живет последний отпрыск древняго рода Онушек. Кроме него здесь живут Яковенки, Шульги, особая ветвь которых Шульги-Шульженки выслужились в дворянство, Горбани и переселившийся из соседняго Плехова – Нестеренко. Старое село спускается в низину, через которую насыпана гать с таким узким мостком, что разве только пара лошадей пройдет по нем. НО и такого мостика прежде не было, – люди ездили прямо через болото с возами, топились и мучились. По низине проходят две поперечныя канавы, отделенные насыпями (греблями) сажня в 4 ширины. Об этих канавах разсказывают следующее. Прежде река Оржица проходила за селом, но сотник Пиковец ³), войдя в соглашение с Онушковским и Оржицким

 

–––––––––––––––––––––––––––––––––

¹⁾ Лазаревский. Истор. очер.Полт. Лубенщ. 128.

²⁾ А. Грановский. Полт. епар. 402.

³⁾ По смерти Василия Пиковца, сына богатого лубенского козака, отправлявшаго волов в Гданск, вдова его вышла замуж за

 

 

350

 

обществами о постройке мельницы, говоря: “Зробым млынок и вы будете молоть”, – запрудил естественное русло реки и, прорезав с помощью Онушковцев канавы, заставил ее обогнуть село. Впрочем, устроенная им мельница не молола, а только заболотила луга. Гораздо позже, в начале XIX в., хорольский стряпчий Акендин Левицкий, потомок лукомского священника Петра Левицкого, приехав в родовое имение ¹), осуществил мысль Пиковца и построил две мельницы, которыя выкуплены в конце века у преемников Левицкаго Косинских лубенским земством и уничтожены для осушения болота, а река возвратилась в старое русло. За греблей раскинута на неровной, холмистой местности другая часть села, Заречье, состоящая из следующих кутов: Татаренковых куток к болоту, Кучанского, Средняго и Зацаринского под гору ²). На Кучанском среди свежей, яркой зелени ясеней, берестов и осин видна церковь, перенесённая из стараго села и обновлённая в 1864 г., ³). Иконостас в ней синий, потемневший с круглыми очертаниями

 

–––––––––––––––––––––––––––-

серба Славуя Требинскаго, а сыновья – Иван и Степан – были лукомскими сотниками (1732  – 1758 г.г.). Первый женат на Лизогубовой, второй на Маркевичевой. Дочь Ивана вышла за Родзянку, а Степана за Квитку. (Лазаревский. Ист. оч. 108-110).

¹⁾ Ib. 128.

²⁾ Урочища вокруг села носят следущия названия: Бурты, на спуске в болото, Гряда, среди самого болота с зарослью и сенокосом, Юровка – проток воды между плавами, Романчик, лес, место поселения запорожца Романа Селека, товарища Онушка, там была его хата и селище, Малый Романчик, Осово, лес. “Там по лисах було звира, вечором, як заспивають – куды ваше дило! Теперь звиря не слышно и не видно”. С той же стороны есть ещё лес Билошапка, в котором хоронился от врагов человек с таким именем. С другой стороны села по Яблоновской дороге, возле Калытчыного озера замечателен колодязь, освящаемый ежегодно, в котором воды достаточно на всю окрестность. Могилы называются: Блызныця, Вовча “де звир збырався”, Лыса – “покопаться там кирпич и ружжа”, Свидова, – “там труну найшлы” и Халова.

²⁾ Грановский. Полт. епарх. 402. 

 

 

351

 

и тусклой позолотой. Над вратами спускная икона Божией Матери, украшенная лентами и рушником, а среди ритуальных предметов интересны два льняные подризника, внизу расшитые золотыми и серебряными нитями. На одном из них вышиты: тюльпапы, нарцисы, колокольчики и цинии, а на другом фантастические цветы и листья. На Заречьи живут кроме перечисленных раньше фамилий, ещё: Олейники, Пелехи ¹), Писаренки и ветвь их – дворяне Писаревичи. Первоначальная фамилия последних была Афанасьевы, настоящую же фамилию они получили от полкового писаря Ивана, погибшего в стычке с татарами у Войнихи. Сын его Максим, сотенный эсаул, уволен в отставку в 1787 г. с чином корнета, а род Писаревичей внесён во вторую часть дворянской родословной книги. Максим Писаревич был хороший хозяин, имевший две винокурни. Бывало пред рождественскими и светлыми праздниками подсоседок Писаревича ходил по селу и объявлял людям: “Звозьтесь, звозьтесь, горилку будем гнать!” Люди свозили солому, очерет и муку для заторов. Писаревич получал 10–ю часть выкуреннаго вина в свою пользу, подобно тому как хозяева маслобоен получают  10-ю макуху с маслом, а каждый из выкуривавших брал себе водки, сообразно привезённому им количеству муки. Сын Максима, Кирилл Писаревич, скоро закрыл винокурни, оставив лишь трактир, приносивший большую выгоду, когда шинкаркой была красавица Гапка, девушка, лишившаяся ноги. После смерти жены Кирилл Максимович взял Гапку домой, а трактир скоро закрылся. Гапка так и не вышла замуж, занялась хозяйством и высмотрела молодых Писаревичей, питавших к ней сыновнее почтение. Хлебопашество Писаревичей не было значительным вследствие крайне низких местных цен на хлеб; пуд ржи, например, стоил

 

 

1) Пелех был кошевым атаманом при Хоненке. (Костомаров. Руина в Вест. Евр. 1879 г., IX, 24).

 

 

352

 

тогда пивкопы (неразборчиво), то есть 7¹/₂  коп. Были волы, 15-20 рыжих и гнедых лошадей и около сотни овец¹).

Онушки средней величины село, в нём теперь насчитывается 1442 души. Население почти исключительно козачье, благосостоятельное, гостепримное и честное. Богатырями, имеющими свыше 50 дес. земли,  признаются: часть Нестеренков, Назаренков, Пелихов, Шульг и Яковенков. Есть несколько достаточных семей с 15-30 десятинами, у большинства не более 5 дес., безземельных не свыше десятка. Из документов, сообщённых козаком (?) Д. Нестеренком, и из рассказов старожила Чмыхаля (?) видно, что хозяйственныя отношения местнаго населения складывались таким образом. Цена земли была ничтожна: в общем … (?) не свыше 5 руб. В 1773 г. Онушковский атаман Кирилл Дьяченко купил поле за 3 р. 10 коп., а в 1775 г. он же продал сестре Пелагее и зятю Никитенке леваду и поле за 12 руб. 20 к. ²) , а в 1807 г. он же продал им ещё лес за 8 руб. За пользование чужой землёй отдавали хозяину прежде 10-ю, потом 2-ю копну (по расчету 5 из 20 копен).

 

–––––––––––––––––––––––––

¹⁾ У них был свой хутор с подсоседками: крестьяне  Бутурлины,  Кравченки и Чепиги приведены из села Юсковец, Черевковской волости, позднейшим владельцем Никитенком, женатым на Славинской (?). Кроме хутора Писаревича, в Онушковской даче есть еще несколько хуторов, разбросанных вдоль Оржицкой дороги, так как появлению хуторов в другие стороны препятствовало болото. Ближайший к Онушкам Биланов хутор, населенный Яковенками, стоит у рощи над ставком, в нем не более 10 хат. Выше хутор Шульг в две хаты и Ефрема Пелеха. Далее хутор Корниенков постил. Основатель хорольский козак Корниенко, участвовавший в 60-ти сражениях и стычках, но ни разу не раненный, георгиевский кавалер, дослужившийся до чина прапорщика. Он женился на Шульгиной из Онушек и построил хуторок в сороковых годах прошлаго столетия.

 

2) Это акт (?) подписали атаман Тимофей Вишневецкий, С. Яковенко и М. Онушко (?). Встретился ещё документ о найме рекрута вместо А.А. Нестеренка за 600 руб., 3 четверика жита, гречки, пшена и уплату податей – в 1820 г.

 

 

353

 

Иногда нанимали десятину с условием день покосить владельцу. Зажинщики отдавали хозяину поля 2-й, даже третий сноп с его приварком. Вообще “старовына дуже сыто жыла” ¹). В настоящее время цена земли повысилась до 200  руб. за десятину, наем до 8-12 руб. Зажинщики получают: 4-й  сноп с отработком 2-3 дней от десятины и 5-й сноп без отработка. Землевладелец П.К. Писаревич берет лишь третью копу от съемщика, но последний должен поставить 4-5 рабочих с десятины, смотря по качеству земли: 2-3 дня отработка  в жатву и косовицу и по дню весной и осенью. Луговое сено убиралось за 4-ю копицу хозяину. Старое козачье хозяйство ничем не отличалось от хозяйства других окрестных сел, уже описаннаго.

Жители вышесредняго роста, волосы довольно темные при голубоватых глазах. Встречаются миловидныя девушки.  Моды оржицкия, кофточки, длинныя исподницы. Весильный обряд своеобразен. Молодая, заходя в субботу в дома с приглашением, только кладёт шишку на стол, но не оставляет её хозяевам, как в северной части уезда. Позже молодой со свитой и музыкой приходит к невесте, окружённой подругами. Здесь “бесидуе одна молодь”. Женщины, между тем, приготовляют большую, круглую, “княжеську” шишку, которую в понедельник  делят свадьбанам, намазывая мёдом. Молодой сидит на покуте без шапки; зимой во время domni (?) deductio молодых переводять чрез огонь и молодой расплетают косу в доме жениха. Рождественские праздники проводятся иначе, чем на севере уезда: нет ни щедривок взрослых, ни святочнаго маскарада, взамен чего сохранился старый крещенский обычай. В этот день онишковская и оржицкая молодёжь – девицы, парни, дети – разъезжают по реке в санях. У крестов санки останавливаются. К девкам подходят парни и умывают ихукой. От этого умывания нельзя отказаться. Как бы ни

 

––––––––––––––––––––––––––––

¹⁾ Исключение составляли только голодные годы. По рассказу Чмихаля, козачка Борщиха, ея сын и дочь умерли от голода, неевши 12 дней.

 

 

354

 

“пручалась” гордая богатырка, парни потащут ее насильно к кресту и умоют. Умытая девушка утирается хусткой. Незнакомый парень угощает насинням, спрашивая: “Насиння хочешь? – Я не знаю, звидкиля се насиння, де воно родылось? – В Оржыци. – Ну вже давай”. Если парень понравился дивчыни, то она также брызнет (хлюпне) ему в лицо и потом умоет рукой. Это взаимное умывание, символизирующее будущую общую жизнь, наводит на воспоминание о древних и позднейших обыкновениях предков настоящих малоруссов. Так: “Умыкиваху у воды девиця. Север схожахуся на игрища и ту умываху жены себе с нею же кто совещашеся” ¹). И затем на второй день Пасхи, – читаем у Боплана, – парни обливают девиц с ног до головы водой, а на третий парня подстерегают и окружают с громким криком девушки. Сильнейшия придерживают его за руки, а прочия окачивают водой ²).

Вблизи Онушок у широкой Оржицкой долины расположилась Остаповка на незначительном возвышении, вокруг большого солонцоватого выгона. Со въезда несколько панских усадьб едва заметны за зеленью садов и вековых деревьев, и дальше всё село в зелени. Некогда столетний старик Чмихало говорил: “Се всё недавни сёла, а от Остаповка давня”. Действительно, она отмечена на карте Боплана, но всякия воспоминания о начале села утрачены. Повидимому в образовании села участвовал местный род Верпет, так как они заняли большое пространство вблизи церкви, но их семейныя предания неясны и преувеличены. “Як Польщу воювалы, так був полководець Верпета. Ёму було опредилено владить от самого Яблонова по мистечко Оржыцю по ричци. Так вин тут и основавсь. Од ёго сына Яна Хрыстофоровыча  пишлы Верпеты. Вин и церкву збудував малесеньку на сохах и очеретом укрыта”. Некоторым подтверждением древности рода Верпет служит грамота из VI части дворянской родословной книги Киевской

 

¹⁾ Нестор. Летоп. 8.

²⁾ Опис. Укр. 79.

 

 

355

 

губернии, выданная 12 марта 1795 г. Иустину ¹) Назаровичу Верпете. Впрочем, потомки его утратили дворянское звание и вновь обратились в козачество, и лишь некоторые представители этой фамилии вновь выслужились, но даже деды настоящих дворян Верпет еще были козаками. Крестьяне их произошли из подсоседков, были также выходцы из Литвы – Лейбачи. Здесь же под вековыми осокорями жили дворяне и козаки Дейнеки ²), уже выведшиеся, а за ними Коршуны, также паны и козаки, дальше Березняки, вышедшие из Довгои, Золотоношского уезда, и козаки Компанийцы. Крестьяне носят фамилии: Гущи, Житинские, Проценки и Тищенки ³). Остаповка невелика, в сороковых годах прошлаго века в ней было лишь до 700 душ, теперь 1023. Жители в общем довольно зажиточны; с десяток панских усадьб и три богатырских: Верпет и Березняков прекрасно обстроены, и прочия усадьбы недурны. В старину и панские и козачьи хозяйства не были обширны: в каждом водилось по плугу волов да по несколько кобыл; крестьяне не имели тягла. И теперь поземельныя условия сравнительно не тягостны: земля нанимается по 7-10 руб., болотные сенокосы убираются с половины; только пешие, как и везде почти, получают 5-6-ой сноп с отработком   2-х дней с десятины. Сонное существование панков и богатырей разнообразилось прежде безчисленными дрязгами, ссорами и тяжбами, сведшими преждевременно в могилу некоторых любителей “позвов”. Случалось, что во время разбора у мирового судьи истец только что начинал ещё поддерживать свой иск, как ответчик уже набрасывал апелляционную жалобу в съезд на предполагаемое решение судьи. Многочисленныя тяжбы породили особые слова и выражения в местном говоре: “заведене дило” или “заведене” в

 

––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––

         ¹⁾ Так в грамоте.

         ²⁾ Дейнеками называлась толпа, приставшая к войску Ромодановскаго, шедшему против Выговскаго. (Костомаров. Гетман Выгов. Основа, 1861 г., VII, 81.

      ³⁾ Возле Остаповки один только хутор Косинскаго, населенный Коршунами и Телюками.

 

 

356

 

значении утверждения, вместо: эге, так: осудовыще вместо суд. Был и постоянный свидетель с уличным названием Сороковый, приданным ему священником. Священник, знакомя вновь появившегося панка с местным обществом, сказал: “Вас тут трыдцять девять панив, а се вам сороковый”. Но и в прозаической Остаповке есть прелестный уголок, маленький рай, это церковный погост, осенённый вековыми берестами, ясенями, грушами, закрывающими церковь св. Николая ¹). Ещё лучше в средине церкви. Там в левом притворе помещается образ Пр. Девы с младенцем Иисусом, ласкающим её ручкой. Пресвятая дева изображена с несколько широко разставленными ясными очами, тонким носом и с неземной ласковой улыбкой на слегка изогнутых губах. По типу изображение близко к Корсуновской Богоматери. Икона довольно большая в 2^1/₂  арш. вышины и 1 арш. ширины. По преданию она взята во время сражения, была некоторое время в семействе Ивахненков, по смерти которых передана в церковь. Под иконою надпись: “1834 года, марта 7 дня, сделана сия риза прихожанами и доброхотными  дателями на половину же цени ²) оной ризи ³) принесено в дар малолетним Иваном Тоцким”. Сбоку привешено много серебряных досточек с фигурками святых и изображениями.

Издалёка  со стороны степи по Онушковской и Остаповской дороге виднеется на продолговатом возвышении старое местечко Оржица с рощами, постройками и церковью посредине. По разъяснению покойнаго профессора Потебни о в слове Оржица приставное, подобно тому, как в названии Овруч, древний Вручий ⁴),  корень же слова – ржа, ржарчина, т.е. водная окись

 

––––––––––––––––––––––––––––––––––-

¹⁾ Старая церковь 1732 г. стояла посреди села, перенесена в 1752 г. На новое место, состояла из средины и алтаря, в 1752 г. Перестроена иждивением прихожан, приделаны притворы. На погосте стёртыя, сглаженныя могилы – остатки старого клалбища.

²⁾  и ³⁾  Так в надписи. Есть ещё антикинс (?) 1732 г. и крест с частицами мощей.

⁴⁾ Замеч. о малор. нареч. Воронеж, 1871 г., 22, 23.

 

 

357

железа,  содержащаяся в местной воде и торфяниках ¹). В киевский период Оржица входила во вторую оборонительную линию  Переяславльской земли. После разорения Переяславльского княжества Батыем оржицкая степь служила лишь кочевьем татарам в XIV и XV веках: в XVI в. Оржицы также ещё не существовало, а были только замковые уходы: Козакевича, Колоденскаго, состоявшего в споре с Русановичем, а выше устья Оржицы (Жицы) – Морозовича и Чайки ²). Но с начала XVII в. возникает местечко, становящееся в половине столетия центром самостоятельной сотни Кропивенского полка, потом отчисленное в Горошинскую сотню Лубенскаго. Во второй половине XVII в. Оржица настолько была разорена татарами ³), что Дорошенко считал необходимым поддержать местное население двумя универсалами: 1668 г. о предохранении жителей от дальнейшаго разорения проходящими войсками, и о предоставлении им перевоза чрез реку ⁴).

Река Оржица характеризована покойным М. Т. Симоновым в известном этнографическом труде “Риздвяни святкы” ⁵) таким образом: “иногда между берегами ея версты две, три, посредине большой остров и лес. Притом часто вся эта ширина очерета да лозы с узким главным ложем реки посредине да с густою затейливою сетью дорог, дорожек, прогалин, каналов ям на остальном пространстве”. Чрез весь этот лабиринт ведёт теперь в м. Оржицу недавно построенная земская плотина, длинная, обсаженная вербами, но ещё в 80-х годах прошлаго столетия плотину гатили кое-как навозом, а

 

–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––

¹⁾ Гуров. Геол. опис. Полт. губ. 319.

²⁾ Левобереж. Укр. в XV – XVII в.в. в Киев.Стар. 1896 г. № 4 и 5, 94, 95. К истор. колониз. Левоб. Укр. в XV – XVI в.в. в Сбор. Харьк. Ист. Фил. Общест. 1892 г.,  IV, 20.

³⁾ Старожилы вспоминают: “Татары булы на поли, здивалысь. Из хат тикалы люды у берег”.

⁴⁾ Лазаревский. Ист. очерк. 132-134.

⁵⁾  В Основе 1861 г., перепечатаны в Киев. Старине 1899 г., IX, 145.

 

 

 

358

 

на потоках стояли дрянные мостики. Грязь была невылазная. Тотчас за плотиной на пригорке “На Бйрези, за перетик” живёт оржицкое крестьянство, потомки подсоседков, которых усиленно садили здесь в конце XVIII века местные владельцы: Требинские, Сахновские и др. ¹).  Здесь же живут древнейшия козацкия фамилии: Семперовичи и Авраменки, по уличному прозвищу Шаповалы. Далее на самом холме теснилась старая Оржица, среди валов, достигающих 5 сажен вышины, очень широких, начинающихся у небольшого выгона, скорее выпуста, застроеннаго мельницами. Посреди валов – проезд, где некогда по преданию были чугунные ворота. Здесь будто бы проживал иногда гетман Дорошенко. “Тут его дворыще, тут поховани з гетьманив. Тут и старынии входни погреба. Як прыйты над гору, ступыть, гукнеш – озывается: кажем: оце мабуть тут гетманша захована, шо гука. А в Лукомьи була столыця Дорошенка”. Впоследствии на этом же месте была усадьба Сахновских, потомков Горошинского сотника ²) Петра Сахновскаго, уроженца Черниговского полка, и свойственников генеральному писарю Безбородку ³). Внутри усадьбы у ворот, среди вишен, стоит крест над каменным столбом, обозначающий место старой Преображенской церкви. Церковь была уже в 1745 г., как видно из надписи на евангелии, сделанной в том году и гласящей: “Сие божественное евангелие купил Антон Семенович Зенченко с порадою жены своей и чад своих до м. Оржицы за пресвитеров того же храма о. Антония да о. Гавриила Семперовичев”. Эта старая церковь упразднена в 1759 г., а новая трехглавая выстроена лишь в 1767 г., колокольня позже в 1774 г. ⁴). Новая церковь сделана была в форме корабля

 

–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––-

 

¹⁾ Лазаревский. Истор. очер. Полт. губ. 132-134.

²⁾ 1756-1763 годов.

³⁾  Лазаревский. Истор. Очер. 160-161.

⁴⁾ А. Грановский. Полт. епар. 415. В этом изследовании упоминается ещё о существовании в м. Оржице другой Михайловской церкви, о чем нет никаких местных данных или воспоминаний,

 

 

359

 

дубовых плах, шириной в аршин, местнаго дерева ¹), в шулы, а не в замки. Бревна скреплялись железными шкворнями, болтами.  Тем не менее 24 июня 1848 г, на Иоанна Крестителя, ураган разбросал бревна и сорвал как куполы церкви, так и колокольню до половины. Новейшая церковь, построенная в 1872 г. далее на выгоне на крутой терасе Оржицы, просторна, светла, с зеленым куполом, усеянным звездами, с колокольней в одной связи. Внутри церкви – зеленый иконостас с наместными иконами в массивных серебряных шатах, и хоры ²). Отовсюду: из церкви, с холма, из валов древней крепости открывается широкий вид на оржицкую низину, покрытую яркой зеленью, а по снятию сена усеянную стогами, частыми как копы. Внизу под валом над берегом проходит узкая улица Коваливщыны, жильё Ковалей, а к востоку от них живут Жалы. Где кончается вал, так кончалась и царина в старину, почему новая восточная часть Оржицы, похожая на миниатюрный городок, называется Зацаринье. По главной улице Зацаринья постройки и дома выдвигаются на улицу фасадами, иногда за палисадниками; встречаются и железныя крыши. Главная улица расширяется к выезду на Иржавец, у новой царины, и переходит в широкий выгон с мельницами. И здесь все козачьи хаты одинаково на городской образец выступают причилками на улицу и площадь. На главной улице жили: дворяне Лазоренки, потомки местнаго сотеннаго атамана Трофима Ивановича Тамары, потомки прежних священников, Брайковские,

 

_____________________________

а только до отделения Зарога в самостоятельный приход в Оржице было два священника и диакон.

¹⁾ Дорошенком подарено церкви 33 дес. леса и 160 дес. болота, универсал о том отослан в Полтавский церковный музей.

²⁾  Среди икон есть маленький образ Покрова с омофором, а среди богослужебных предметов: складень 1786 г., два старинных мироносных креста, и крест с надписью: “Сооружися крест в местечко уезда Хорольского до храму Преображения Господня Оржицю”.

 

 

360

 

один из которых был войсковым писарем. Последняя Брайковская вышла замуж за штабс-капитана Герасима Тиховскаго, участвовавшего в крымской кампании и между прочим в атаке Хрулёвым Евпатории, – и дворяне Терлецкие, родом из Волыни. По главной улице живут старыя козацкия фамилии: Давиденки, Кулики, Нестеренки, Паламаренки, Паськи и Семперовичи ¹), посреди местечка и на куте Падаливщине, расположенном влево к Онишкам, живут: Вороны, Гапоны, Мистюки, Татуси, по уличному Яшныкы, Тыщенки и Цупры, далее Падалки и Копильки, в особом куточке Копильках. На Зацаринье же помещаются и следующия козацкия фамилии: Комлачи, Трелюсы и Руденки, а на крайнем восточном куте к Плехову-Куевдыхе – Лобуренки, по уличному Куевды. При Вишневецких в Оржице был только 91 хозяин, теперь всех жителей 1608 душ  ²). О хозяйственном положении жителей в старые годы передают, что только в Сосновских было более значительное состояние. В XVIII в. они скупали земли у соседних козаков, между прочим Голуб продал сотнику Петру Сахновскому ниву за 2 руб. 40 коп. для покупки сабли ³). Во время крепостного права у Сахновских было 3 экономических плуга, 12 пар волов ходили в дорогу, были стада скота, лошадей и простых овец. У мелких панов было по одному, и все крестьяне были пешими. Также у стараго богатыря Авраменка был свой плуг и 6-8 пар волов при 100 десятинах земли. Прочие козаки спрягались. Как они, так и паны, одинаково  выбрасывали пешим 3-й сноп. Козаки имели 127 десят.

 

––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––-

 ¹⁾ Из этой фамилии были священники Семперовичи, в старину называвшиеся Северами. (Грановский. Полт. епарх. 415). Вокруг местечка расположились следующия урочища и могилы: Садкова, возле нее вал, “хвист” котораго выходит на Горошинскую дорогу, Мощыха, возле которой также вал, Гостра и Рогова, обе круглыя. Хуторов нет.

²⁾  Кулиш. Истор. возсоед. Руси. 1, 26-28, и Борьба шлях. С козач. Библиот. для чт. 1865 г., IX, 5.

³⁾ Лазаревский. Ист. очер. Полт. Лубенщ. 132.

 

 

 

 

 

361

 

общественнаго сенокоса в общем владении с переделами через 5-6 лет ¹). Скот пасся в общественном стаде с платежом 20 коп. и гарнца муки в 4 ф. от  скотины, 10 коп. от овцы без руна и 5 коп. с руном от десятка.

В самой Оржице мужчины красивее женщин. Они стройны, высоки, волосы тёмные. Одежда за небольшими исключениями однообразна во всей волости. Шапки ровныя, средней величины, чёрныя, редко серыя. В соседнем Иржавце более высокия. Рубашки с стоячим, вышитым даже у стариков воротником, у молодёжи расшиты манишки и концы рукавов (чохла), “каптанкы” чорныя, ниже колен с отрезной талией и сборами, сверх них в дорогу надевают длинныя, серыя свиты (кобеняки). Городские пиджаки и штаны из покупных материй (крамни) теперь повсеместны. Кроме сапог для работ в болотах служат еще кожанные толстые башмаки (постолы). Женский головной убор состоит из невысокаго, круглаго, цветного или темного очипка, ситцеваго или кумачеваго с вырезками для ушей. Часто его заменяют уже сборником. Сверх очипка надевается “бежовый, кашмирный, отласовый, ящыковый и шовковый” платки, первые гладко без выпуска концов “рожкив”, последний с концами вверх. Девушки зачесываются в одну и две косы и закрываются, а не повязываются платком. В уши часто вдеты одни кольца без привесок. На шее молодицы и дивчыны надеты: шнурок с крестиком и иконками, “добре намысто”, коралловыя трубочки (кострычка), разноцветныя гранаты, а в Иржавце старинные рубли (дукачи). Рубашки конопляныя, редко льняныя, расшитыя красными и черными крестиками и розами, у старух встречаются ещё мережанные подолы, молодицам же, опускающим низко исподницы, нет необходимости в мережке. Корсеты средней длины черные, коричневые, редко яркие, обшиты черной или цветной ленточкой, грудь и полы расшиты черными нитками вол-

 

¹⁾  Сб. Хоз. стат. Полт. губ. VI, Луб. у. 11.

 

 

 

362

 

нообразными линиями. Сзади плоско, “до усив”, которых 7-11,  и “дощечок”. Тёмныя летнячки и ватянки сшиты тем же фасоном. Много кофт. Свиты  черныя и серыя. Запаски сохранились только у старух, у молодиц длинныя сподницы и фартухи, подвязанные поясом, сзади спускающимся вниз. Молодёжь носит черевики и ботинки, изредка разноцветные чулки, а зимой сапоги на косую колодку, с низкими подборами. Наблюдательных посетителей уезда поражает преобладание вкуса к чорному цвету у местных женщин.

Узкий проселок ведет из Оржицы в Плехов, мимо глубокаго яра, заросшаго лесом. Иногда на пригорках при встрече нельзя и разминуться. За полем виднеется село в окружении вишнёвых садов на возвышении праваго берега Оржицы, впадающей в Сулу версты за две от села у обширной, зеленой низины, отделяющей Плехов от Онушек и Великой Селецкой, и полной протоков и озер. В прямом разстоянии между селами всего четыре версты. О начале  села ничего точно неизвестно; по предположению же покойнаго А. М. Лазаревского, Плехов основан в первой половине XVII в. выходцами из под Чернигова, так как и там есть село с тем же названием ¹). На карте Боплана он назван Плюховым. Ничто кроме созвучия не дает права предполагать, что название села произошло от Онушковской козачьей фамилии Пелехов. В местной церковной летописи осадчим признается рыболов Плех; по более точным сказаниям Плехов начат несколькими основными фамилиями с трех хат. Крайний поперечный куток, Дригива, населён Дригамы, предком которых был рыболов из Великой Селецкой. Здесь живут также Дмитренки из Юсковец; здесь же расположена и усадьба почетнаго гражданина Ф. К. Черныша. На Дриговке есть подземный ход на глубине 5 сажен с боковыми проходами, в котором свободно ходит человек средняго роста. Из Юсковец пришла и древнейшая местная фамилия Нестеренко, занявшая

 

––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––-

¹⁾  Историч. очер. Полт. Лубенщ. 132-134.

 

 

 

363

 

Нестеривку, кут, перпендикулярный Дригивке. Кут заселен исключительно Нестеренками, один из которых был полковником ¹). 

Восточнее Нестеривки, на Трегубивке живут: Трегубы, вышедшие из Калкаева, хутора хорольскаго уезда, Изоненки, Охрименки, Люти (“Йих баба була ляхивна”), и паны Герасименки козацкого происхождения. Ещё более к востоку разместились следующие куты: Налучанский, жительство Кобзарей, пришедших из Селецкой и Бурых, Кобзаривщина, на которой живут: Дмитренки, Кобзари и Слиньки из Калкаева, Мизюривщина, жительство Семперовичей, Садкив и бывших крестьян Скаржинскаго: из Новаго Иржавца: Винниченков и Кишинских, и Довга, жилье козаков Андрусенков, и Рожки – Рожков и Семперовичей. Старая церковь была над горою в средоточии Дригивки и Нестеривки в так называемом Городке. По преданию она основана Сепером, предком Семперовичей в честь Рождества Пр. Богородицы, а по письменным данным Сеперовичи были первыми священниками ²). По письменным же данным известно, что Плехов отдан был в1734 г. Требинским “с угодии, кроме козачьих грунтов и виключив из села Плехова посполитных два двора, как свободны” ³). И впоследствии оно числилось в Горошинской сотне за бунчуковым товарищем Даниилом Требинским ⁴). Последний выстроил в 1777 г. новую церковь взамен старой тесной церковцы Сепера ⁵). Эта вторая церковь прелестной древнемалорусской архитектуры в виде корабля стояла среди сирени, тополей и ясеней в саду, но по неизвестным соображениям она выдви-

 

¹⁾  Может быть фамильное предание подразумевает Лубенскаго полковника  А.К. Нестеренка (1672 г.): зятя Многогрешнаго (Лазаревский. Ист.Очер. 52).

²⁾  А. Грановский. Полт. епарх. 414.

³⁾  И. Лучицкий. Сбор. матер. 52, Лазаревский, Ист. очер. Полт. Луб. 132-134, Киев, Стар. 1896 г., VI, 309.

⁴⁾  Грановский. Полт. епарх. 414.

⁵⁾  Ibid.

 

Том 84 – Март, 1904.

 

 

364

 

нута в 1880 г. Вперед на выгон и ещё только обсажена деревом. Новейшая церковь обыкновенной сельской архитектуры, Иконостас синий с круглыми очертаниями; наместные образа – в драгоценных шатах, хорошей кисти, но несколько напоминают греческия божества, образ же Пресвятой Девы очень индивидуален, как будто списан с живой женщины. К счастию, маляры, обновлявшие храм, отказались поновить образа, сказав: “мы так не нарисуем” ¹).

О хозяйстве старейших панов Требинских ничего не известно. Следовавший за ним помещик Иван Михайлович Скаржинский имел здесь винокурню, 5 плугов и стадо серой украинской породы. Крестьяне имели своих 2 плуга, работали 4 дня пану и 2 себе, пешие получали 3-й сноп, женщины пряли по 3 пивмитка. Жена его, урожденная Закревская, овдовев, вышла вторично за Паськевича (Паська), и затем имение приобретено Ф.К. Чернышом. У Т.С. Герасименка был один плуг, несколько коров и табун в 15 маток с одним жеребцом. Сын его Иларион Тимофеевич построил винокурню. Хозяйство местных козаков не было значительно, зажиточные держали по плугу волов, пешим выбрасывали 3-й сноп, а теперь зажонщик получает 4-5 сноп с отработком по востребованию; за деньги землю нанимают по 10-12 р. десятину.  Обилие лугов давало возможность держать по 20 и более лошадей, “У Кобзарив була копа самих кобыл”. Была общественная череда с быком, в которую платили, помещая скот, по 3 к. от головы и коробку жита от пары волов. Средней величины пасики по 50-60 пней в зиму, были у Бурых и Дмитренков.

 

–––––––––––––––––––––––––––––––––––

¹⁾  На одном из евангелий встречается надпись: “З попади Оржицкой Екатерины Михайловны Антона Сеперова обецявши сие евангелие за свои собственныя деньги ценою за 13 руб. с полтиною дала его синови своему о. Ивану, пресвитеру Плехова потомства его во вечные роды в Богоспасаемом граде Киеве Иваном Боровским и Стефаном Смирницким по моему прошению за вышеписанную цену власными моими деньгами”.

 

 

365

 

Местное рыболовство такое же как и в соседних селах; ловятся теже породы рыб: щука, вязь ¹), караси, лины, вьюны. Раков нет. Ловят крылачами на свободном месте (на гайду), ятерями и неводами, зимою помощью камышовых “котей”. Уловы невелики: пуда два рыбы; прежде фунт рыбы стоил 3 к., пуд 1р. 20 коп., а теперь 8-10 к. Фунт и 3 руб. пуд. Всего населения теперь 1600 душ. Оно высоко, темнорусо, с голубоватыми глазами; темные волосы и глаза встречаются в семействах: Бурых, Дриг и Трегубов. Мода оржицкая, отлмчающаяся от хорольской. На левом берегу Сулы, в хорольском у. женщины носят очипки пирожком, повязываются платком узлом (гулею) вперед; в одеждах большие выкаты у шеи; сапоги цветные. Мужския одежды длиннее.

В Плеховском приходе только два хутора ²); Слиньков и Нестеренков. Первый, основанный тремя братьями: Герасимом, Яковом и Никитой, состоит из 18 дворов, раскинутых на безлесной равнине. У хутора Слинькова сплошная возвышенность сульской террасы разрывается крутым спуском к реке. Слева к хутору – отвесная гора, вправо другая, гораздо выше, с вершиной, увенчанной укреплениями круглыми, причудливой формы. Последняя гора называется Лысой. Валы протянулись и около хуторов. Внизу под самой горой темнеет Сула узким ручьем. За нею широкий, желтеющий цветами луг, а за ним меж бледными вербами и осинами, темными берестами, разбросаны постройки хорольскаго хутора Калкаева. За зеленью в синей дали виднеются очертанья Парожской церкви ³). Тот-

 

––––––––––––––––––––––––––––––––––

¹⁾  Иначе билызна (Leuciscus Idus, L.). Мелкая рыбка носит в лубенском у. следующия названия: верховод (Lenc. Alburnus, L.), вивсянка или вивсюшка, пидлешни, плитка (I, rulitus), плоскирка (ablamus blicca, L.), пукасы, сыкавка (cobius taenia, L.), таловирка и хавдод.

²⁾  Урочища кругом Плехова называются луки Гряда; ямы на Суле: Кобзарьки, Цыганка и Бакланка; могилы: Батарея, Бурты и Роскопана.

³⁾  Парожье село хорольскаго уезда.

 

 

 

366

 

час за Лысой горой к востоку лепится на крутизне  среди груш, берестов и осин хутор Нестеренков в 14 дворов, основанный Андреем и Тимофеем. Низина под хутором называется Тванью ¹), прежде по ней ходил паром Оболонских и Гудим с платежем в начале по востребованию, потом по 3 коп. от воза и по копейке с пешаго. Потом проложена длинная земская плотина с рядом верб по краям. За Тванью Сула, пробегая мимо соседней Чутовки, направляется к Горошину, затем протекает около Жовнина, золотоношскаго уезда, меж низкими, песчаными берегами и скоро вливается в Днепр под высокой горой.

Вблизи хуторов Слинька и Нестеренка, у впадения ручья Иржавца ²) в Сулу, расположена Чутовка, крайнее южное поселение лубенскаго уезда. По обеим сторонам балки теснятся крестьянския постройки, в рощах вишен, груш, ясеней и сребристых тополей. Внизу продолговатый пруд с зеленой водой, прежде обильный рыбой и раками. У пруда видны ряды итальянских тополей и осокорей, обширный сад и панская усадьба, принадлежавшая Требинским, с протвоположной стороны села – другая панская усадьба. Название села происходит от имени козака Чута, жившаго вблизи на так называемом Городище особым хуторком ³). Но о Чуте ничего не известно, хотя такая фамилия и встречается среди местных крестьян. Действительная же история села, разукрашенная, впрочем, воображением, соединена с герцеговинской фамилией Требинских, появившихся в уезде по следующему поводу. Как известно, Пётр Великий, объявив войну Турции, пригласил и южных

 

–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––

¹⁾  Твань – невылазная грязь, болото.

²⁾  Гуров. Геол. опис. Полт. г. 325. Этот ручей только одноименный с протекающим по Черевковской и Селецкой волостям, описанным в “Средней Лубенщ.” (Киев Ст. 1903 г. II) и в 1-й гл. настоящих очерков.

³⁾  “Там був городок, одын старык вертив землю буравом, найде клади: печище замуроване, род лёха и уголя”, – разсказывают старожилы о Городище.

 

 

 

367

 

Славян возстать против турок и скинуть позорное иго. Приглашение это воспето в приводимой графом Милорадовичем сербской песне:

 

Как Росия с Турцим ратоваше,

Петар Првый, Император Руский, 

Оправио посланника свога

Михаила Милорадовитя,

Од старине из Герцеговине

Да понесе Црной Горе книге

Петровитю Данилу Владици

И главаром от Горице Црне ¹) …

 

Полковник Михаил Милорадович, явясь в 1711 г. с увещательными грамотами в Скандербегии, Герцеговине и Чорной горе успел разжечь возстание, в котором воевода Кастель-Нуово Славуй Требинский, подняв оружие против турок, содержал компанию на своем счету, а после примирения вынужден был переселиться в Россию и определен сотником в Ирклеев, Переясловскаго полка, где купил грунты и с согласия жителей занял свободное поле ²). Потом в 1734 г. по указу Анны Иоанновны дана Славую с братьями: Алексеем и Максимом м. Оржица, Лукомской сотни, “для лутшого утверждения и ласкания всего тамошняго благочестиваго народа”. Славуй вызвал из Герцеговины племянников: Данила, Николая и Ивана, из которых первый по смерти Славуя в 1749 г. и Алексея в 1753 г. Получил Оржицу и Плехов, а Иван поступил вицекапралом в полк, набранный генералом Шевичом. Однажды в 1753 году  он вместе с братом Николаем напал хутор Оржицкого богатыря Авраменка, избили хозяев и челядь, изнасиловали молодиц и девок, ограбили ху-

 

–––––––––––––––––––––––-

¹⁾  Сказание роде граф. и двор. Милорадовичей. Киев 1884 г., 92.

²⁾  Из грамоты Елисаветы Петровны 13 сентября 1745 г., приведенной проф. И.В. Лучицким в “Сбор. Матер.”, Киев 1884 г., 50-52.

 

 

368

 

тор и угнали скот.  За такие неоднократные набеги на козацкое добро, рубку лоз, потравы полей, захват козачьих участков Иван Угрич-Требинский посажен был генералом Хорватом в темницу. Освободившись, он занялся устройством Чутовки, зазывая людей и предоставляя им на шесть лет в пользование каждому по 3 десятины пахоти, по 1 десятине сенокоса, дерево и камыш за 18 дней отработка в году ¹). Об этих наездах, о заселении Чутовки, о самой личности Ивана сохранились в окрестностях следующия народныя воспоминания. “Иован Требинский був первый вояка и влась ему дана: куды хочеш иды и де найдеш вольни степы, селысь там. Як ухватылы ёго у плин, хотилы смерти предать, шо Требынський вин, а вин сказав: “Я Угрычыч, а не Требынський, и вийшов у се царство, поселывся у Чутовци на хутори Бекманивци над прудом. Жыв у Чутовци Сепер и Требынському те мисто вподобалося и прыказав Требынський своёму вийську: “як бы Сепера зогнать видтиля“. Так одын служака, подданный, затоварышував и позвав Сепера до себе у гости и начав ёго дурить; упоив, так вин як заснув, а вийсько заламало ёго постройку, зорало и жыта насияло и семейство подалося на Твань, а Сепер кынувся, колы нема уже его постройки, ходыть, плаче, дознав де ёго семейство. Став позываться. Суд спытав: “Який то сон, шо ты спав, шо зламалы, выоралы и жыто насиялы, а ты й не чув?” Так суд отказав: не може буть шоб так. А Сепер був богатый и давай проситься у Плехив: “Пустить мене, я выстрою церков и буду у вас попом”. – Раз Иован йихав верхы, а гад вылиз и злякав коня и Иован трохы не впав, так вин у болото сослав увесь гад, и на стенку до Плехова, покы ёго земля, и доси нема гаду. Вин, як треба рыбы, як крикнув Горошиньцям за пьять верст: “Давайте рыбы, а то осидлаю коня и головы поздиймаю!” Ёго боялысь уси. И патрет ёго був: страшный, чорнявый. Раз заняв вин

 

––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––

¹⁾  “Киев. Стар.”, 1896 г. VI. 309, 311, 312, и  IX, 220, 227 и 228.

 

 

369

 

кони Оржыцького попа. Пип пойихав до ёго, так велив Требынський забыть бороду попа в пенёк и пип стояв двое суток  з заклынцёваною бородою. Жыв вин соби и одбываы землю, завоёвував, прыбращав и козакив соби; було возьме бочку водки и назбыра людей; выйизжав вин на буланому кони из своимы людьмы, подданными, сто чоловиками, хотив Клыщынци звоювать. Над Сулою гарне мисто як и Чутовка. Пишов вин прынуждать тих крестьян. Воны бачять, що дило плохо и – тикать. Тоди лисно було там. Так Иован сбере дитей та лавою до стины и подавыв йих, а людей тых не розыскав. Тоди собралысь люде из Веремиивки з кийкамы и одбылы Клищенци ¹). – Предок Требынськых був серб.  В старого сербына було тры сына: одын сыв на мисти князем, другый подавсь сюда, а третий у Аглию. Сей прыйшов з войском и сив у Чутовци над яром, зогнав Сепера, а то хотив зогнать Плехив и Оржыцю, зробыв соби план на десять верст и сказав усих согнать. У ёго колдун був. И вийсько ишло на Плехив. Як Плехивци почулы, забралы дрюкы, вийця и пишлы напротыв з нымы быться. А Андриець Нестеренко жыв хутором, у ёго пасика була и меду багацько. Вин попросыв до себе колдуна, дав ёму горилкы и меду, а си идуть з дрючьямы Плехивци. Так войско злякалось, що колдун бросыв, и вернулось. Пытае Требынський: “А шо?” – Вернулись шо колдун покынув уже и прыстав до Андрийця.” И Требынський покы выгналы, покы одбылы од Чутовкы, версты на дви звелив закопать ровом и ров и тепер есть здоровый. Тоди вин послав войско на Оржыцю, колы и Оржыця одбылась. Колдун же оставсь на вик у Андрийця, гостыв, покы не вмер ²). У Иована була жинка из себиян и одын сын Ла-

 

–––––––––––––––––––––––––-

¹⁾  Оба поселения золотоношскаго уезда. Предания записаны от Чутовских крестьян, кроме эпизодов о Сепере и атаки Плехова, разсказанных П.А. Нестеренком.

 

²⁾  Чародейство входило в старинную тактику, как видно из многих примеров, приводимых покойным Костомаровым. Так, 

 

 

370

 

зарь. Як Иован ослабел, а суд у его був за межи из Контаком, Исяком и Скаржинским, так вин послав сына, … на суд. А Лазарь помырывсь не так, як батько …, а по согласию суда, як суд йих прыявыв. Так вин як прыйихав додому до отца, так отец хотив его застрелить. Лазарь утик. У Лазаря был один сын Иван. Вин був добрый. Йиде вин на бигунках, и у його бублыкы и сахарь, и то табунець дитей, по головци погладыв и каждому по бублыку и по грудци. Утром на Полупетра (30 июня?) обйизжав вин степ и казав людям: “Горить хлиб, молотить и молить”. Распарядывсь сын на балкони и через пивчаса помер.

У Ивана Лазаревича было состояние в 3000 десятин, обрабатывавшихся 15-ю экономическими и 15-ю крестьянскими плугами. 10 – 12 волов ходило в дорогу, было стадо серой украинской породы из 50 коров при 2-х быках. 2000 мериносов и табун в 50 маток, преимущественно рыжих и гнедых. Любимый жеребец карабахъ был серый в яблоках (яблуковый). В экономiи были 4 (?) водяных, земляная и ветряная мельницы. Эта экономiя, и вместе с нею село, распалось на две части, разделенную ручьем Иржавцом: юговосточную, собственно Чутовку, доставшуюся сыну Ивана Михаилу Требинскому, оставившего одного лишь сына Сергея, который принял монашество и рано умер, и северозападную, Новоалександровку, доставшуюся другому сыну Александру, продавшему именiе ).  Подразделенiя

 

––––––––––––––––––––––––––––––––––

при защите Голтвы (?) Острянином (?) на крышах сидели чародеи, чарованцы и отводили польские выстрелы. (Борьба укр.козак. С Польш.) Поражение под Пиляной поляки приписывали чарам. Поражение под Пиляной (?) поляки приписывали чарам. Хмельницкий советовался с колдунами. Чаровница Мавруша отсоветовала приступ к Замостью (?). При уничтожении загона Донца казнены поляками две колдуньи. (Богд. Хмельн. 1859 г. 240, 276, 290, 336). См. “Лесн. Лубенщ.” 86.

¹⁾  От местных крестьян.

²⁾  По народным толкам “Аглыцьки Требынськи вмерлы и король сказав Александру Ивановичу: “Грошей не выпущу, а ты йидь сюды”. Так Александр Иванович несхотив”.

 

 

371

 

этих частей (куты) называются большею частью по именам жителей, их заселяющим. Крайний кут Чутовки от Плехова – Зацеркивка заселена Евтушенками, Репиленками (?), Черненками; далее куты: Никонивка - жилье Блискавок,  Давидовка – Дулей, Кайл, Криворучок, Радькивка (?) – Лазаренкив, Омельченкив, и Мартыновка, на которой живут: Маслаки и Щербановские. На площадке стоит небольшая деревенская церковь св. Иоакима и Анны, основанная  в 1773 г. ¹) полковником И.Л. Требинским, среди погоста, обсаженного желтой акацией и молодыми деревцами.  Новоалександровка состоит из следующих кутов: Щербанивки, занятой Лазирскими, Омельченками и Чутами, Сукинки – Зузулями, Маслаками, Старущенками и Суками. Последний древнейший куток Бекманивка за прудом представляется рядом стесненных, однообразно как в казенных поселениях, выдвинутых причилками на улицу, хат, заселенных: Гривами, Лепинскими и Шевченками. Жители взяты Требинскими большею частью из Оржицы ²), частью же судя по фамильным прозвищам – жители переселились из нескольких сел лесной и западной Лубенщины, вероятно привлеченные перечисленными выше льготами, объявленными Иваном Требинским. Положение крестьян накануне отмены крепостного права различалось. В Чутовке было 18 (?) семей беглых, получивших по 1 десятины надела, Новоалександровке не было тяглых и положение вообще соединялось с стеснением. Люди отказались от надела и теперь нанимают поле и пастбище исключительно за отработок. Всего жителей 1387, они вышесредняго роста, много брюнетов. Одежда в складках, как в Оржице, очипки только плоские, красные, в роде конфедератки, чем местныя женщины отличаются от золотоношских смежных сел, где очипки широкие, с двумя гребнями, переломленные посредине. 

 

–––––––––––––––––––––––––––––––––––

¹⁾  Прежде Чутовка принадлежала Мохначскому приходу и только после пожара Мохначской церкви, случившагося на Рождество, выделилась в особый приход.

²⁾  Лазаревский, Истор. очер.  135.

 

 

372

 

 

Вверх по Иржавской балке за Чутовкой у самой Золотоношской границы расположены три Иржавца: Новый, Старый и Вершинный. Первый, называемый еще Слободой, протянулся вдоль дороги линией бедных хат, крытых камышем, в тесных дворах среди небольших садов. Основан Скаржинскими, “богатющымы панамы”, имевшими здесь до 2000 десятин, треть которых распахивалась 8-12 плугами; остальныя служили сенокосом и пастбищем для стада коров; 50-ти при 2-3 быках серой украинской породы, табуна лошадей в сто голов, болшею частью рыжих и гнедых, с 6-ю жеребцами тягловыми и упряжными, и 1000 шпанок. 10 возов посылалось в дорогу. На ручье Иржавце молола водяная мельница. И людям тогда жилось недурно. “Люды жылы краще козакив, було у 50-ти хозяив по пари волив, булы: коровы, бычня, вивци и свыни”. Тяглым предоставлялся 1-2 дня земли и по 3 дес. сенокоса. Они обязаны были: пахать, волочить экономические поля, свозить экономический хлеб; пешим предоставлялось также по дню поля и выбрасывался 3-й сноп на общем основании. Женщины отпрядали за зиму по три мотка. Теперь народ обеднел: надел взят по 2 десятины на семью, притом не всеми. Зажон – 7-8 сноп без отработка, 7-12 коробка молотникам, смотря по урожаю. Степное сено снимают с 7, 8, лучше с 10 копны. Всего жителей 625, переселенных большею частью их х. Круглика, имения Скаржинских вблизи Лубен и из Чевельчи, денисовской волости, по фамилиям: Выговские, Дробницкие, Капитаны, Карюки, Кобы, Кваши, Мигали, Моцные, Обизы, Трегубы, Чуприны, Шаповалы, Шеливестры, Уманцы и др. ¹). Посреди слободы у круглаго выгона стоит небольшая каменная церковь с красивым розовым иконостасом. Купол церкви круглый, а колокольня готической архитектуры. Обе выстроены Ф.К. Чернышом в 1848 г. ²).

 

––––––––––––––––––––––––

¹⁾  За оврагом была степь Оржицких помещиков Сахновских и жили их крестьяне: Гордиенки, Норки, Тесли и др.

²⁾  А. Грановский.  Полт. епарх. 411.

 

 

373

 

С новым Иржавцем незаметно соединяется старый, и только лучшия постройки и большая зажиточность жителей указывают на происшедшую перемену. Старый Иржавец расположен меж двумя ярами: Иржавским и другим, безимянным, идущим к хутору Крысам, золотоношскаго у. Основан он местной фамилией Зененков. “Предок йих бовкуном и бидкою прийихав з Польши у Оржыцю, а з Оржыци выйшов у степ на ричку Иржавець. Тут булы тоди степы верст на трыдцять, нихто йих не обработував. Як вин прийихав сюды бидою, то и хуторы звалысь у старовыну Бидни хуторы”. Крайний от Новаго Иржавца кут называется Мандолынивщыною от имени жителей козаков Мандолын или Магдалын, “лытовченкив”, далее Матяшивщына, занятая одними только Матяшами, имевшими в старину пасеку, за нею Боронкивщына, жилье Боровков, пришедших сначала в Оржицу, а уже оттуда в Иржавец, и Вапцаков, родственников Слиньков, затем Яцынивщына, где живут Яцыны, Надвирнивщына, прежде пинадлежавшая козаку Слиньку, потом перешедшая за его дочерью козаку х. Шамбурова хорольскаго уезда, Надворному. Последний куток Биднивщына занят панами и козаками Зененками, также их крестьянами, некогда подсоседками. Вблизи церковь Всех Святых, построенная в 1802 г. землевладельцем Слиньком с притхожанами, а фундамент подведен помещиком И.В. Косюрой ¹). Под фундаментом склеп, в котором погребен сам жертвователь. В церкви выдаются следующие образа: храмовой в роскошных серебряных шатах, св. Иосифа, патрона Косюры, Иоанна Крестителя, обнаженнаго до пояса, и пророка Илии, местной кисти. В стороне на краю села расположена обширная усадьба Золотоношскаго предводителя дворянства В.В. Косюры, потомка старинной фамилии Золото-

 

––––––––––––––––––––––––––-

¹⁾  Родился 1769 † 1840 г. До построения храма в XVIII в. Старый Иржавец показан хутором сотеннаго эсаула Семперовича. (А. Грановский Полтав.епарх. 412. Священники из фамилий Семяновских и Сулатицких.

 

 

 

374

 

ношской сотни, х. Кусюровский. Эта фамилия в форме Кусюр встречается между прочим в споре эсаула Лукашевича с войсковым товарищем В. Косюрой ¹) в XVIII веке. Но общественная и хозяйственная деятельность этой фамилии принадлежит преимущественно золотношскаму уезду. Средоточие хозяйства, обширная усадьба, старый сад были в хуторе Марьяновском или Крысах. Там жила покойная К. Д. Косторина, сестра харьковскаго профессора Боровсяка (?), настоящая малорусская пани: гуманная, приветливая, гостеприимная.  Самая светлая женская личность стараго патриархальнаго времени. Крестьяне Косюр в Иржавце называются: Валки, Махны, Цимбалы и др. При учреждении прихода в 1812 г. всего в нем жителей 855 душ, в тридцатых голах прошлаго века до тысячи, в 60-х годах 1300 и в начале XX века – 1600 с лишком.

Последний поселок, раскинувшийся по обеим сторонам иржавской балки, называется Вершинно-Иржавским или Чайковщиной. Второе название местные старожилы производят от осадчаго оржицкаго козака Ивана, поселившегося двести лет назад в степи, среди чаек, и от последних так прозваннаго. Кроме Чаек в сельце живут еще: Чигрины, Проценки и Мандалины. Средина занята несколькими бывшими крестьянами помещика Дарагана, дочь котораго вышла замуж за Теремецкаго, почему этих крестьян называют Дараганцями, а средину села – Теремецкивщыновка. За ними живут Комлачи и Слиньки, а на противоположной стороне оврага: Вороные, Лепи и опять Чайки. Большинство жителей высокаго роста, плечистые, темнорусы, красивее новоиржавских; по церковным данным их всего 600. Церковь, построенная в 1884 г. На пожертвования козака Семена Слинька и других прихожан ²), стоит у небольшого выгона. Иконостас Лубенскаго духовнаго училища перекуплен из Зарога и обновлен. Чайковщина зажиточный хутор, прекрасно обстроенный. Старое козацкое хозяйство было 

–––––––––––––––––––––-

¹⁾  И.В. Лучицкий. Сборн. мат. 175, 176, 179.

²⁾  А. Грановский. Полт. епарх. 412.

 

 

375

 

такое же, как и везде в окрестности, несколько сонное. “Сиялы помалу, а хлиба було багато”, а урожай снимался за 3-й сноп на хозяйских харчах. Теперь снимают за 6 сноп  с отработком и за 8-й без отработка. Наем земли 9-15 руб. Десятина.

Степь за Чайковщиной, вдоль отмеченной столбами золотоношской границы, веселая. Повсюду на ней разсыпались хуторки и отдельныя просторныя хаты ¹), с обильными  токами, сытыми волами, приветливыми людьми, рощами, садами и степными колодцами с журавлями. Настоящая, типичная хуторная  Малороссия, где все цветет и улыбается. Такой же типично малорусский характер сохраняет и соседний Зарог. 

Рогом на месте называется крутой поворот гористаго берега реки, почему село, лежащее за таким рогом получило название Зарога. Он протянулся линией в 7 верст над зеленеющей долиной речки Оржицы, и все усадьбы одной стороной спускаются в речную долину. Хаты построены редко в разстоянии 50-100 сажен, перемежаются рощами вишен и осокорей. Другою стороною усадьбы выходят на выгон с несколькими мельницами, порезанный на подворные участки ²), и далее на поля. На последних раскинуты могилы: Орливка, Шеменка, Бузивка и Татарка, о которой разсказывают: ”У сий могыли татары жылы, а дорога Денысивська; як люды идуть отсею дорогою, то вони кыдаються и бьють стриламы. На Бузивци бекет ³) стояв, а коло Половыны стояв козацькый за-

 

–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––-

¹⁾  Названия их: Бурманов, Бугов, Ванциков (?), Гензулов, Голованев, Заседайкин, Закорецкого, Кодинский, Кожушный, Ляпкалин, Мандолин, Мрячин, Надворных, Норчин, Ольховый, Синеоков, Слинькив, Сухинский, Сухоиржавский, Теремецкага, Трохимцев, Устенкив, Халов, Хоменкив, Чайкин, Черненкив, Чигринов, Якименкив и др.; все они в несколько хат, населены козаками из Иржавских сел и Зарога, названы по именам хозяев.

²⁾  Сборн. хоз. стат. Полт. IV. Луб. у. 237.

³⁾  Пикет.

 

 

 

376

 

вал. Як татары кынуться, то на бекети вихы поспускають и люды тикають у Оржицю”. Крайние куты от м. Оржицы: Половынщына и Таранивщына, жилье козацких родов такого имени. Половины и Тараны по предположению автора “Жизни в одном селе” ¹), – представляются основными родами, осадившими Зарог. К западу от этих кутов помещается Голованивщына, занятая также значительным правобережным родом Стасенков ²). “Омелько Стасенко, – говорят его потомки, – пайшов сюды здалека. Вин був табунщиком у якогось пана за Днипром и утик и прыгнав сюды табун коней. Тоди малолюдство було – хат пьять, и вин заняв огород. У дидив худоба страшна и земля од Зарога до Чайковщины. Злизе Омельян на хату, подывыться, шо нема табуна, и тоди сида на коня и йиде табуна шукать. Сыны Стасенка як поризнылысь, сталы рогатою скотыною бильш заниматься ниж киньмы”. За Голованивщыною расположилась Симонивщина, жилье знатнейших местных родов: Симонов и Слиньков. Предок первых был в начале XVIII в. Оржицким сотенным атаманом, затем две семьи Симоненков, любя обособленную жизнь, выселились на зарожскую степь, где того была лишь сторожевая хатка, около тридцатых годов XVIII в. ³). Впрочем Зарог вообще, как и вся окрестная степь праваго берега реки, ничто иное как разросшееся местечко Оржица с незначительною примесью постороннего элемента, главным образом, в Плехове. За Симонивщиной село вдается в долину Оржицы мысом, назывемым Шпиль, за которым кут – Бурминщына, где живут козаки Бурмы и на самом краю села в Денисовке лежит хутор Косинскаго, населенный бывшими крестьянами Косинских: Бабенками, Гаращенками, Колывайками и Шухами. Более столетия

 

 

^{–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––-}

¹⁾  В “Основе” 1862 г. Под псевдонимом А. Нечуй-Витер. Т. VIII. 29.

²⁾  Стас уменьшительное от Станислав.

³⁾  М. Т. Симонов. Из детск. и отроч. воспом. В “Киев. Стар.”, 1899 г. № XII, стр. IV.

 

 

377

 

Зарог пребывал в хуторном положении: сохранилось воспоминание, что в нем был десяток хозяев и только два колодца; в 1855 г. выстроена церковь св. Митрофана Воронежскаго иждивением прихожан и особенно козака Семена Слинька ¹).

Старое зарожское хозяйство не было обширным. Богатые козаки имели по четырехпарному плугу. Даже богатырь Семен Слинько, имевший отдельный хутор в 120 десятин и подаривший на ругу 36 десятин, довольствовался плугом. Беднейшие зажинали за 3-й сноп на хозяйских харчах. Общих табунов и стад не было: каждый гонял корову на свой участок. И пасик больших не было, так как на оржицких лугах мало цветов, облога же понемногу распахивались. Из козацкой массы, как хозяин и человек, выделялся Терентий Семенович Симонов, по уличному гладкый, або товстый Терешко. Благодаря литературным произведениям его сына, М. Т. Симонова, глубоко национальный образ стараго Симонова представляется во всей своей полноте. Несмотря на теплое сыновнее чувство, проникающее все места этих произведений покойнаго Матвея Терентьевича, касающихся отца, однажды вырвавшееся из самого сердца: “Старик мой, старик! Крут ты подчас бывал, но я люблю тебя вспоминать!” – характеристика отца вышла вполне правдивой. В этой характеристике старый Симонов изображается человеком сильным, железнаго характера, несообщительным, особенно нелюбившим советов. Сам неграмотный, он склонялся к свету и успел дать образование всем своим детям. “Все уважали отца, – говорит Матвей Терентьевич, – за ум, да и старее всех был он на хуторе, ну и достаток таки был у покойника” ²). Достаток заключался в 400-стах почти десятинах земли, обрабатывавшейся 2-3 плугами, в пасике, в нескольких коровах, в конском табуне, состоявшем в 20 головах таких превосходных ло-

 

^{–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––-}

¹⁾  А. Грановский. Полт. епарх. 410.

²⁾  Номис. Отр. Из автобиогр. Белок, в “Киев. Ст.”, 1899 г., III, 4, и IV, 23, 25, 35-37, 39 и 43.

 

 

378

 

лошадей, как описанныя в автобиографии Билокопытенка: гнедой жеребец, Билозер, и белая кобыла ¹), и наконец в деньгах. “У гладкого Терешкы було довольно копийкы, вин був гришный” ²). Он вел хозяйство с помощью нескольких семей подсоседков (сусид): Ведмедей, Гриньков, Ткаченков живших в его хатах бесплатно, на известных условиях. “В диде Мыне и баби Мыныси” подробно перечислены эти условия: сусиды пользовались хозяйским жилищем, огородом, пидметом (конопляником), подчас сенокосом,толокой, пастухом, за что должны были орать, копать, плесть тыны, укрывать постройки хозяину; косить и сгребать его сено, жать за сноп и молотить за коробку его хлеб. Женщины пряли шерсть, драли перья. Подсоседки имели по паре волов, по корове и по несколько овец. Таким образом экономически положение подсоседков мало отличалось от положения крепостных, но нравственная сторона взаимных отношений была иною: со стороны хозяина эти отношения были заботливее и теплее, со стороны сусид  – преданнее ³).

Терентий Семенович был дважды женат. Первый раз на дворянке Герасименковой из Плехова, от которой родилось несколько сыновей, вторично на юной красавице Ефимовой, присходившей от пленнаго турченка, вскормленного русским торговцем, который женил потом приемыша на своей дочери. Вторая жена добрым нежным характером победила настолько отчужденность пасынков-подростков, что последние относились к ней, как к родной матери, нечего говорить поэтому как любила она своего мальчика, единственно уцелевшаго Матвея.

 

––––––––––––––––––––––––––––––––-

¹⁾  Ibid. IV. 40, V. 59-61 и VII, 112-114.

²⁾  Денежный.

³⁾  Ibid. X. 196, 200, XI, 211. Сильную сторону разсказа: “Дид Мына” составляет очерк быта подсоседков, почти неизученнаго, и нравственных отношений, почти вассальных чувств к хозяину, а слабую: растянутость (о петухе), исключительность положений: баба пчелиха, волы, ноящие на рогах одежду. Убой капитаном сразу двух волов дробью напоминает охотничьи разсказы.

 

 

379

 

Другие сыновья умерли, и остались только дочери, вышедшия впоследствии замуж за дворян. Любовь матери еще более усилилась вследствие ужаснаго несчастия, случившагося с ребенком на вторм месяце жизни, в 1823 г. Однажды отец замахнулся плетью на провинившуюся няньку и кончиком ремня выбил глаз спавшему в колыбели сыну. До 1832 г. Матвей Терентьевич жил дома, учась грамоте у родственников и чужих, а с этого времени по 1835 г. Учился в Лубенском городском училище. Об этих первых годах жизни только и сохранились подробныя, яркие воспоминания в разсказах: Дид Мына и баба Мыныха, Титка Настя и Автобиографии Билокопытенка; например, прощание с матерью пред отъездом в училище, несколько напоминающее отъезд Бульбы с сыновьями на Запорожье, обиды от товарищей в училище, взяточничество и т.д. Затем о пребывании в Переяславской семинарии в 1835-1840 г., в Полтавской гимназии с   1840-1845 г. и в Киевском университете в 1844 г. – 1848  ¹) нет никаких ни печатных, ни устных данных. Разсказывают только, что старый Симонов хотел оставить кончившаго гимназию сына при себе, женить и передать ему ведение хозяйства, но сын отказался и две железных воли столкнулись. Отец отказал в содержании, Матвей Терентьевич объявил: “Пиду пишком в университет!” Здесь первое время он перебивался уроками, потом поступил на казенное содержание. Окончив Киевский университет кандидатом по филологическому факультету, Матвей Терентьевич читал словесность в двух гимназиях: Нежинской и Немировской, пока не перешел служить в Государственный Контроль, в котором был оценен главноуправляющим Татариновым и председательствовал впоследствии в трех контрольных палатах: Псковской, Екатеринославской и Житомирской. В 1869 г. Он оставил контроль с целью заняться хозяйством в Зароге, и с этого времени жизнь его посвящена была

 

––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––-

¹⁾  “Из детск. и отр. воспом.” “Киев. Стар.”, 1889 г., № XII, стр. IV, VI, VII, IX, XII, XIII, и XIV.

Том 84, – Март, 1904.

 

 

380

 

Лубенщине на различных поприщах. Уже в 1872 г. Матвей Терентьевич был назначен директором Лубенской гимназии в виду единодушнаго желания местнаго общества” ¹). Тогда часто собирались к нему молодые земцы для бесед о местных делах и уговаривали, бросив гимназию, занять должность председателя Лубенской земской управы. Живо припоминает эти вечера и сам Матвей Терентьевич. Он достиг тогда полноты сил, был высок, широкоплеч, всегда в неизменном сером пиджаке. Портрет, помещенный в “Киевской Старине” конечно передает несколько суровые черты его лица, но не душу. Да и никакой портрет не мог бы передать того добраго, любящаго выражения, которым по временам освещалось его лицо. Душа его была любящею, и в отношениях к молодежи всегда замечалось нечто отеческое. И характер Матвея Терентьевича, казавшийся иным тяжелым, обнаружился ясно. Для того, чтобы вполне правильно понять этот характер, необходимо принять в соображение все изложенное выше: прежде всего свойство могучаго  рода Симоненков вообще и стараго Симонова, котораго Матвей Терентьевич был живым подобием ²), в особенности; затем здоровую степную местность, и добрый, естественный образ жизни, в котором протекло детство Матвея Терентьевича; прадедовские обычаи, близость Оржицы, полной воспоминаний о козацкой славе. Раз ощутив в себе присутствие больших физических, умственных и нравственных сил, раз навсегда сознав себя и поверив и поверив себе, он затем уже всю жизнь следовал лишь указаниям своего духа. Эти силы Матвея Терентьевича, под влиянием долгой службы, широкаго жизненнаго опыта, занятий хозяйством, приняли организаторское, созидающее направление, почему избранный в 1878 г. Председателем Лубенской земской управы ³),

 

–––––––––––––––––––––––––––––-

¹⁾  Н. Л. Сеферовский. Двадцатипятилетие Луб. гимназ. Лубны 1898 г. М. Т. Симонов. Зам. к юбил. Луб. гим. Киев 1898 г., 7.    

²⁾  Автоб. Билок, в “Киев. Ст.”, 1899 г. V, 78.

³⁾  М. Т. Симонов. Зам. к юбил. Луб. гим. 1898 г., 7.

 

 

 

381

 

он начал прилагать их к живому земскому делу, как вдруг лубенцы, тогда еще не сравниваемые с древними афинянами ¹), поступили с ним как раз так, как поступали последние с своими выдающимися согражданами. На первое же заявление председателя об ассигновании 500 руб. для более точнаго измерения земель, потому что часть неприведенной в известность земли ускользала от обложения, земское собрание отвечало отказом. Тогда Матвей Терентьевич сказал: “Я не могу только подписывать бумаги, отказался от должностей: председателя, гласнаго, почетнаго мирового судьи и удалился в надежное убежище, в свой Зарог, залечивать нанесенную рану, отдыхая душой в клуне, за плугом, или разъезжая на Воронке, высоком вороном жеребце, едва выносившем могучаго всадника. Но земство вновь отвлекло его от покойной хозяйственной деятельности, избрав в 1885 г. заочно участковым мировым судьей; после чего он тотчас избран был председателем съезда. По знанию народнаго быта, хозяйства, народных обычаев и народной психологии он был идеальным судьей; еще большее воспитательное значение имело его председательство в съезде, так как все знали, что один из важнейших местных сановников низачто не изменит правде. Любителей декорума поразала однако суровая простота жизни председателя, его пренебрежение к внешнему блеску. Ездил он в съезд большею частью в нагруженной сеном телеге, парою вороных сытых коней. В присутствии заседал в сером пиджаке. Однажды пришел в съезд из Зарога старый козак и спрашивал: “Где тут Махтей?”, пока не догадались, что он желает видеть председателя. Матвей Терентьевич остаток жизни провел в Лубнах, отдав большую часть состояния земству, в полном уединении, смертельно больной, но гордый сознанием исполненнаго долга и принесенной пользы, находя удовлетворение в глубине своего духа, и не нуждаясь в юбилеях,

 

––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––-

¹⁾  Об этом сравнении см. “Киев. Стар.”, 1901 г. IV. Док. 32, со ссылкой на Южн. Край № 6949.

 

 

 

382

 

речах и т. п. Таков был М. Т. Симонов, много поработавший на благо общее, которое он предпочитал личному, доблестный и неподкупный как Фокион, верный сын Лубенщины и ее лучший гражданин. Таким знал его пишущий эти строки, но была и другая сторона деятельности покойнаго: научная и литературная, известная всей Малороссии ¹).

 

 

В. Милорадович.

 

(Окончание следует)

 

 

 

 

 

–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––-

¹⁾  Как выше замечено, в воспоминаниях Матвея Терентьевича есть пробел, между прочим о кружке Основы и о главных малорусских литературных деятелях: Костомарове, Кулише, Шевченке и др. А между тем он участвовал в “Основе”, был дружен с Шевченком, Кулиш же в 1854 и 1855 г.г. даже проживал в Зароге, о чем упоминает как сам он (в “Киев. Стар.” 1898 г., IV, 127, 128 и V, 234) так и его биограф (В. Шенрок. “Кулиш” в “Киев. Ст.”, 1901 г., V, 204). Здесь построил он дом в лощине Байивщине, окруженной с трех сторон лесом и яром. О пребывании Кулиша в Зароге записано мною следующее сказание одной оржицкой старушки, г-жи Шевейковой: “Прыйихалы мы до старои Симоновои, шоб йихать в Онишки до брата, коли является чоловик, одежа така як на побережьи: чорный каптанок, закавраши облямовани зеленим сафьяном. Выйма письмо и дае, а мы неграмотни. Симонова пыта: “од кого се”? – За прыкащыка воны мене договорылы. – Сядьмо, пойидемо в Онишкы. Вин пойихав з намы. Прийихалы мы туды, Симонова оддае письмо братови и той прочытав, а вин оставсь за прыкащыка. Як прийихав Сымонов, скочыв и ухватылысь за шию, прыйшлы и до хаты обнявшись. И тоди сказав Сымонов, шо се Кулиш, дуже важный пан. Вин добре грав на сопилку и спивав”.